Философия (ДО) - Шиш ...

В самом кратком определении общественное бытие, как категория социальной философии, являет собой процесс производства и воспроизводства людьми своей жизни – одно из самых динамичных стационарных явлений, активно проявляющихся в деятельности людей, каковой и является конкретной социальной формой социальной онтологии. Этот процесс в функционально-операциональном смысле называется трудом. Труд – почти синоним общественного бытия – есть процесс обмена деятельностью (деятельностями) между природой и ее относительно самостоятельной частью – человеком. В результате любого труда обязательно образуется продукт труда, в социальном смысле принимающий состояние ТОВАРА. Продается (оценивается и обменивается) всё, что мы творим и производим.  Цена товара определяется:

а) при социологическом теоретическом подходе – всеми издержками по его производству, которые вычислить нелегко; берутся лишь основные и заметные – необходимое рабочее время и т.п.;

б) при экономическом теоретическом подходе – в ходе постоянной СДЕЛКИ между партнерами-сторонами (иногда многочисленными: вроде бы двое их – продавец и покупатель, но рядом всегда стоят или наблюдают, или, при случае, появляются: государство-налоги, милиция, армия, санэпидстанция, нищие, воры, рэкетиры, церковь, дети, семья, вкус, возможности, эмоции...) – по договоренности, на основании согласия сторон. Согласие относительно, недовольство результатами постоянно.

Основным перманентным, спонтанным продуктом (результатом производства, результатом труда) общественного бытия, «взаимодействия людей» является само, «какова бы ни была его форма», хорошее ли, плохое ли, идеальное или не очень, общество, – довольно виртуальный продукт взаимодействия людей. То есть общество – тоже товар, походя производимый людьми в общественном бытии (затем – государство). Как товар, общество больше всего напоминает механизм, но в принципе является организмом. Вокруг этого соотношения: общество больше механизм, или общество больше организм, уже лет с тысячу идет, когда идеологическими, а когда и вполне боевыми средствами, страшная мировая война ("Запад есть Запад, Восток есть Восток"…).

Кстати, общества бывают:

ксенократическими – там, где руководствуются социально-политическими идеалами внешнего происхождения, или где господствуют чужаки, "варяги". Экзогенные  идеалы пропагандистски могут быть названы, как и войска интервентов, оккупационными (в России к экзогенным факторам могут быть отнесены многие, подчас легендарные моменты современного представления ее истории: призвание варягов, крещение Руси, Октябрьская революция 1917 года, демократические реформы с западных рук через  Горбачева – Ельцина). Проблема нострификации чуждых идеалов может быть решена путем убедительного доказательства исконности якобы чуждых идей (событий) данному этносу или социуму по типу: ведь это наши мужья, ведь это наши жены, ведь японцы – это тоже отбившиеся на острова наши же люди... Оккупационные идеи могут быть нострифицированы не только путем объявления их производными от данного этноса, но и путем выставления чужеродных генераторов идей исполнителями воли аборигенного заказчика;

автократические –  там, где господствуют лидеры и доктринально развитые идеалы так сказать аборигенного происхождения с наличием автохтонного письменного древнего предания. Такими обществами являются Япония, Израиль, значительная часть арабо-мусульманского мира, в значительной степени Индия, Китай, Корея (из видных стран);

смешанные;

языческие: лучше всего сюда опять-таки подходит Япония, а также могут быть некоторые страны (или регионы) Центральной и Южной Африки, Папуа – Новая Гвинея, Намибия и т.п.

При этом вся философская система Маркса крайне антропоцентрична (что мы уже видели выше, и ещё увидим, как мы надеемся, ниже), за что его некоторые соратники и знакомые обвиняли в спиритуализме, не говоря уж об идеях юношеских гимназических сочинений.

Общественное производство своей жизни (экзистенцию, существование) люди ведут по двум  основным направлениям: 

а) в направлении материального производства (сокращенно МП);

б) в направлении духовного производства (ДП).

Эти два направления диалектически взаимно проникают друг в друга, подпитывают друг друга,  тем не менее они являются достаточно и вполне автономными,  рельефно различимыми.

В своей диалектической переплетенности они образуют сферы, образующие свои собственные автономные регионы со своими функциями и значениями (в чем-то аналогичными  генетическим упаковкам в структуре ДНК, если брать пример из биологии), которые достигают подчас такой социальной ценности, что кажется:  материальное, а тем более духовное производства,  —  только помеха в деятельности,  в функционировании,  скажем, науки. Весьма примечательной чертой духовногопроизводства является его своего рода неограниченность, фантазмы в то время как материальное производство строго ограничено именно материальными возможностями, ресурсами, знаниями: чтобы реализовать любой фантастический проект нужно материальное снабжение. «Грубо говоря, – пишут А. и Б. Стругацкие в 4-й главе повести «Далекая радуга», – идей всегда будет больше, чем ульмотронов».

В ходе общественного бытия (общественного производства своей жизни) каждый человек, составляющий общество, с жесточайшей необходимостью функционализируется, то есть начинает занимать почти строго (с некоторыми вольностями в некоторых сообществах) определенное место в функциональных нишах общества.

Социологию — науку об оперативном сборе реальной информации об обществе, чтобы можно было наблюдать за этим неповоротливым и непредсказуемым чудовищем и хоть немного предсказать его возможные исторические метаморфозы, а также в целях его облагораживания, оптимизации, или, пуркуа бы и не па, хотя бы предложить ее на информационном рынке как вполне ликвидную ценность, как важный вид всеобщего эквивалента – весьма интересуют как эти две основные конкурирующие стратегические структуры общественной типологии,  так и вроде бы меленькие, глазом сразу не обнаруживаемые точно, но, тем не менее, очень  важные и объединяемые в одну множественного числа, и также конкурируюшую со всеми крупными и мелкими частями самой себя и остальных структуру:

в) экзистенциально-функциональные ниши  общества (сокращенно ЭФНО) – третий важнейший элемент структуры общественного бытия.

Входить в клетку с попавшимся матерым тигром, не щелкая хотя бы бичем, — можно, но кто ж туда войдет? И что выйдет! Функционализация человека есть процесс низвержения человека с высот центральности его бытия в универсуме до возможности знаменитого сотрения его в лагерную пыль при определенных социальных условиях. «Скольким обществам принадлежит человек?» — спрашивал в «Тюремных тетрадях», написанных, соответственно, в тюрьме, Антонио Грамши. По существу Грамши, как все и всегда мыслители, задался проблемами оптимальной функционализации бытия, естественно, для человека и общества. Ему там больше нечего было делать, токо думать. И вот, великий узник додумался до такого важного вопроса, на который мы тут, на свободе, не часто выходим. «Законы Ману», «Священное писание Ветхаго и Новаго Завета» (Библия), «Капитал» Маркса и многие, многие другие великие духовные памятники человечества суть, в конечном счете, повествования о той или иной посткреативной онтологической функционализации человека во Вселенной, описания или поиски оптимального варианта функционализации. Конституции, те же «Законы Ману», Заветы суть совокупности цензов, предъявляемых людьми друг к другу вообще в целях своей общей безопасности. Общество, выработавшее или вставшее на путь выработки таких цензов путем рассудительных рассуждений, то есть по принципу contract social, называется Гражданским Обществом, сокращенно ГРОБ. Правда, у некоторых народов на алтарь духовного творчества в этом жанре нечего положить, кроме частушки рядом с библиями народов других. И живут — не тужат. Но нам подавай мудреную теорию именно в заграничной (экзогенной) упаковке, своим нельзя верить, и всё тут.

Философско-теоретическое признание наличия экзистенциально-функциональных ниш и крепко связанных с ними социумов (групп, обществ, служб, содружеств и т.п.) практически важно потому что: позволяет выделить иногда довольно противоречивые мотивы деятельности и активности при реализации интересов и потребностей таких сообществ и связанную с ними борьбу за их осуществление. Так, например, согласно Конституции РФ все граждане равны перед Основным Законом; принадлежность их к функционализированным сообществам почти не учитывается юридически. Но если сотрудники спецслужб по защите интересов граждан и государства — естественные же обладатели естественных неотчуждаемых прав человека — будут делиться информацией, грубо говоря, налево и  направо с другими равными гражданами, допустим и в особенности с совершившими активность, которую суд может в перспективе квалифицировать как опасное преступление, то это уже будет против определенных функционализированных групповых интересов. То есть, милиционер, делящийся информацией с мафией, — предатель. А это уже проблема не только теоретическая.

Философско-теоретическое признание наличия экзистенциально-функциональных ниш и крепко связанных с ними социумов (групп, обществ, служб, содружеств и т.п.) практически важно потому, что содействует разработке еще более глубокого реального основания, обоснования и разделения целесообразных границ иерархии между функционализированными группами с тем, чтобы они учитывались при разработке вербальных указаний и нормативных документов, а не просто считались неписаным законом. Хоша конешно: еще Иисус, как нам довелось читать в одном из многочисленных апокрифов, опубликованном на страницах журнала «Наука и религия», говорил: не создавайте себе писаных законов, они же вас и погубят. И ни одного труда ни в каком журнале так и не опубликовал. Одни интервью и митинги. Но все равно был погублен сам.

Философско-теоретическое признание наличия экзистенциально-функциональных ниш и крепко связанных с ними социумов (групп, обществ, служб, содружеств и т.п.) практически важно и потому, что требует более осознанной социализации (пропаганды) признания такого расслоения по ЭФНО с учетом или без учета такой функционализации с представлениями о естественных, бытийных и социальных, конституционных правах человека с тем, чтобы можно было знать, почему за качество сапогов нельзя спрашивать с пирожника, а за качество государственной власти — со всенародно избранного Президента. Разве народ не властен в своем делать, что хочет, если таков писаный, широко пропагандируемый и даже контролируемый международный порядок? Даже в металлических науках есть знания, которые нельзя потрогать руками без особой специализированной абстрактно-теоретической подготовки: прочность, усталость, углеродистость, стойкость, внутренние полости, гибкость, коррозиестойкость и т.п. Такие же ненаблюдаемые живым глазом человека есть детали и в обществе на трех как минимум уровнях – микро, макро и мега. Если же пренебрегать этими невидимыми знаниями, интуитивным или иным сверхчувством неявных проблем, то  судьба капитана Аникушина из «Момента истины. В августе сорок четвертого» В.О. Богомолова может стать очень нарицательной.

На этом стоит остановиться подробнее, поскольку неявные проблемы, то есть, проблемы, в которых мы иногда находимся, но о которых даже и не подозреваем, или просто нас используют втёмную, нами манипулируют другие субъекты по своим сценариям, – нередки, если не сказать больше о всей нашей жизни – игре – институте неявных проблем. И что очень важно подчеркнуть, ради натуральности «тёмной» игры иногда ни в коем случае не следует раскрывать, расшифровывать ее сценарий, то есть, не требовать и не позволять видеть «истинной» картины кусочка универсума, в котором проходит вся наша жизнь. Можно напомнить, что капитан Аникушин при всем истинно рыцарском благородстве своих офицерских и гражданских качеств (а именно: талант – «надежда русского вокала»; герой сталинской обороны первых дней войны – стоял действительно по принципу «Ни шагу назад!» вопреки приказам командиров, которые оказались предателями; компанейский товарищ; благородный кавалер и джентльмен; к тому же искренний не на показ патриот, хотя, судя по всему, молчаливый оппозиционер реальному государству в своем отечестве; и пр.) оказался, в августе сорок четвертого, как иногда и мы, полным, извините, лохом, в особых вопросах, наличие которых он даже и не подозревал, потому что был непокобелимо уверен в том, что все на свете он знает, а уж немецкого шпиона и диверсанта спиной заметит, – погиб, уверенно приняв по сути рядовых диверсантов за честных фронтовиков, над которыми измываются проклятые зажравшиеся (Аникушин с ними даже есть не стал) энкавэдэшники. Аникушин стал жертвой такого вида массовой пропаганды, как демонизация врага. Демонизированный враг предстает глупым, злобным, примитивным, но наглядным. Такого рода пропаганда имеет смысл лишь в широких до беспредела масштабах, в связи с чем набор доступных массовому восприятию черт упрощен, окарикатуризирован и минимизирован. К тому же недоверие к специалистам подпитывается еще и другим мифом массовой пропаганды, в рамках которого человеку внушается мысль, что он проходит как хозяин необъятной родины своей и приводит к бывшим хозяевам своих кухаркиных детей поиграть на пианино, поскольку теперь революция, и всё общее (как о том замечательно повествует автор трактата «Кондуит и Швамбрания» напрасно забываемый Лев Абрамович Кассиль). Соизмерившись с наилучшими (европейскими по отголоскам французских романов) идеалами благородного мужчины и скорректировав их по месту и времени, всех остальных представителей рода человеческого, гениальный тенор Аникушин оценивает по шкале «свои» (белое) и «чужие» (ну очень черное), в прямолинейных критериях фронтового товарищества. Плюс факторы, зависящие от пропаганды в меньшей мере — характер, темперамент, усвоенное мировоззрение, и т.п. Он не ведает страха, потому что страх — это не чувство, это состояние человека, субъективно находящегося в положении целенаправленно или случайно спровоцированной информационной недостаточности и, хотя бы смутно, осознающего ее. Его трагедия — последствие отсутствия даже элементарных, школьных теоретических представлений о функционализации. Не надо уподобляться Аникушином, по крайней мере, во всём, надо стремиться объять необъятное, понять неявное.

Прежде чем виртуально функционировать, то есть действовать, а тем более действовать успешно, человек должен иметь информацию об очень  окружающем и уже почти совсем окружившем его мире, составить себе хотя бы элементарные относительно инвариантные, константные представления о нем, умственную версию, и уметь перерабатывать свои  стратегические ментальные представления в динамизированные прогностические прагматичные  концепции и методы оперативного стратегического назначения.

 Давайте рассмотрим такую константную, да чего там, перманентно имманентную, структурную типологию общества, общественного бытия – дом, который начал выстраивать Маркс (хотя и до него были неплохие прорабы) более пристально.